Наступление началось около полудня. Старший лейтенант Александр Коломиец повел свою роту на переправу, чтобы форсировать реку и выбить германские войска, расположившиеся на другом берегу. Фашисты засели в тихом украинском селении, видневшемся на опушке леса. Знакомый, близкий сердцу пейзаж: побеленные хаты с резными ставнями, утопающие в цветущих садах, свежевыкрашенные заборы, тропинки, облитые солнцем и окаймленные травой, зеленеющие баштаны и поля, уходящие к горизонту. Благодатная земля украинская. Земля советская. Наша родная земля.
Александр Коломиец вывел свою роту из низины и стал взбираться на небольшой холм. Коломиец приказал лейтенанту Рябому со взводом перейти в брод реку и выйти в тыл противнику. Взвод двинулся. Враг, должно быть, заметил это движение и стал ухолить, увлекая за собой Рябого и красноармейцев. В деревню взвод вошел без единого выстрела.
— Что такое? Значит неприятеля здесь нет? — подумал Рябой.
Тихо в селении. Но Коломиец в бинокль заметил то, чего не увидел Рябой: противник зашел в густую высокую рожь, заманивая взвод все дальше и дальше, чтобы его окружить. Больше медлить нельзя. Старший лейтенант принял решение: атаковать численно превосходящего противника.
Рота пошла в атаку. Внезапно по атакующим противник открыл интенсивный огонь с тыла. Рота прижалась к земле. Дальше двигаться невозможно, пока не будут уничтожены фашисты, стреляющие сзади, из окна заброшенного крестьянского дома.
Коломиец приказал сержанту Тихомирову:
— Гранату в окно!
Но вор враг уже открыл огонь с чердака, крыши, из сарая. Операцию надо закончить как можно быстрее, иначе взвод Рябого, который перешел реку, будет уничтожен, и тогда противник сам пойдет в наступление.
— Сжечь двор!
Под ожесточенным огнём старший лейтенант Коломиец подбежал к сараю и поджег его. Вспыхнула соломенная крыша, пламя коснулось стен, занялся забор. От внезапных действий бойцов фашисты
дрогнули, пришли в смятение и в панике побежали, отстреливаясь,
— Рота, вперед!
Бойцы стали преследовать фашистов. Они понеслись через огороды, миновали луг, лощину.
Наше дело правое, вперед...
Вперед... Вперед...
Здесь, на войне, особенно чувствуешь, какая могучая сила заложена в этом слове.
Вдруг Александр Коломиец покачнулся, чуть замедлил бег и упал навзничь, Ранен? Он попробовал приподняться, сделал несколько шагов и снова упал. Оп пополз. Это показалось удобным и естественным. Он полз и продолжал командовать. Вперед, вперед... Нельзя даль врагу опомниться. Нельзя ему дать остановиться. Это — решающие мгновения. Коломиец полз, полз, поровнялся с редким колючим кустарником. Он почувствовал, что слабеет. Левое колено больше не сгибалось.
— Ранили, чорт возьми...
Сквозь кустарник, у которого лежал старший лейтенант, видно было, как наступали бойцы, видны были их мелькающие, стремительные фигуры. Коломиец не мог двигаться, но голос его еще был крепок.
Он продолжал следить за быстро развивающимся боем и командовать. А когда, спустя немного времени, старший лейтенант Александр Коломиец приподнялся на локтях, он увидел, что его рота перешла реку, соединилось со взводом Рябого и продолжала наступление.
Максим Зюкин, младший лейтенант, получил задание повернуть со своим подразделением обратно. Обратно? Да. В тыл наших войск высадился десант.
Приказ был краток:
— Подразделению поручено ликвидировать этот десант.
Это надо было сделать быстро, пока фашисты не успели совершить в тылу диверсионные акты и обстрелять идущие по шоссе колонны.
Кто знает, где опустились и куда уже успели проникнуть фашистские парашютисты. Обыскали лощину, рощу, придорожную канаву, — никого не оказалось. Тогда М. Зюкин решил оцепить ближайшую деревушку. Подразделение двигалось осторожно, напрягая зрение и слух. Бойцы не верили кочкам, пням, шороху, шелесту деревьев. Недалеко М. Зюкин увидел: на шоссе у танкетки жалась группа людей в красноармейской форме. Те тоже заметили приближающееся к ним подразделение. Один из них — высокий, плечистый человек, помахал рукой:
— Эй, идите сюда!
— Кто такие?
— Советские... Разве не видите?..
«Свои», — подумал младший лейтенант и подошел ближе. Приближаясь, он заметил в поле, среди колосьев, каких-то притаившихся там военных. Лишь только подразделение с ними поровнялось, М. Зюкяв услышал команду на немецком языке. Младший лейтенант понял коварную уловку врага. Он не растерялся и приказал:
— К бою!
Бойцы открыли огонь по замаскировавшимся фашистам. Вражеская танкетка двинулась на дом с мезонином, за которым укрылись бойцы. М. Зюкин послал красноармейца доложить об этом командиру орудия, который находился в 500 метрах отсюда. Через несколько минут орудие открыло по танкетке огонь. Исковерканная машина остановилась.
Но и тогда германские парашютисты не унялись. Они укрепились в мельнице, обстреливая оттуда подразделение Зюкина.
— Мельницу надо разрушить!
Посланный снова ринулся к командиру орудия. Прошла минута, другая, пятая, орудие молчало. А огонь фашистов становился все яростней и яростней. Значит, красноармеец не дополз до орудия — он ранен или убит.
Младший лейтенант М. Зюкин передал командование подоспевшему капитану и, пригибаясь к земле, помчался к командиру орудия. Зюкина заметили. Над его головой свистели пули. Он притаился, затем побежал дальше. Показав командиру орудия месторасположение вражеского укрытия, младший лейтенант вернулся обратно. Он не успел добежать до подразделения, как мельница была снесена меткими выстрелами.
Показания раненого парашютиста, которого отыскали в амбаре, помогли установить, что лишь он один уцелел из пятнадцати фашистов, посмевших опуститься на нашу землю. Весь десант был уничтожен.
Операция длилась один час.
(От специального корреспондента «Правды»)
Я. ЦВЕТОВ.
Действующая армия.