1. К РУМЫНСКИМ БЕРЕГАМ
Штиль.
Над морем непроглядная ночь.
Фосфорится взбудораженная винтами вода, пенится, вскипает пузырями за кормой, с шумом бросая по сторонам фонтаны брызг. Все стремительней ход корабля. И кажется стоящему на мостике командиру Мельникову и артиллеристу Хулге, что ветер вовсе не стихал, что он попрежнему резок и свеж.
— Скоро начнет светать, — сказал командир.
— Наблюдение усилить, — перегнувшись с мостика, передал капитан-лейтенант Хулга краснофлотцам Ендовицкому и Доронину. Заметите берег, немедленно доложить.
— Есть, немедленно доложить!
И опять бинокли наблюдателей и сигнальщиков шарят по кромке горизонта, по безлунному небу, по черной заштилевшей воде.
Тихо.
— Не ждут, — заметил командир. И в это время кто-то из наблюдателей доложил:
— Вижу берег!
С наступлением рассвета серая береговая полоса проступала все отчетливее. Теперь уже можно было в общих очертаниях разобрать и маяк, и крыши домов, и замаскированные вышки нефтяных баков.
На корабле раздался сигнал боевой тревоги. Смолкли разговоры, бойцы у орудий насторожились.
Старший политрук Фомин спустился с мостика. Он отыскал секретаря партийного бюро главного старшину Яновского.
— Задача ясна?
— Так точно, товарищ, старший политрук.
— Мы должны уничтожить немецкие баки с горючим. Я думаю, коммунисты, как и всегда, покажут пример.
Фомин переходил от поста к посту.
2. БАКИ ГОРЯТ
Старший краснофлотец комсомолец Крапин по приказанию управляющего огнем нажал кнопку, и мощный орудийный залп потряс воздух. Корабль чуть дрогнул, качнувшись на левый борт. Орудия были мгновенно заряжены вновь. Старшина второй статьи Куцев приготовился к очередному залпу на две с половиной секунды раньше установленного срока.
Озаряется вспышками палуба. Со свистом проносятся снаряды.
На берегу поднялись огненные столбы, и дым пожару начал застилать Констанцу.
Через несколько залпов Хулга заметил на берегу причудливой формы диски. Сомнения не было.
— Замаскированные баки!
Хулга приказал наводить по ним. Баки вспыхнули, как гигантские костры.
В это время между кораблем и берегом поднялся столб воды. По кораблю открыли огонь фашистские батареи.
Дав несколько залпов по вражеским батареям, Хулга опять перенес огонь на серые круглые крыши баков. Снова взвились к небу языки пламени.
У пятого орудия старшина, второй статьи Субботин восторженное крикнул:
— Баки горят!
Репродукторы передавали по кораблю: «Баки горят!».
Но вот слева на берегу вновь вспыхнули огни. В бой с кораблем вступили две крупные береговые батареи врага. Разрывы снарядов приближались к кораблю.
Послушный голосу командира, рулевой Леонов мастерски перекладывает руль. Рвутся в стороне от корабля фашистские снаряды.
Боевой приказ выполнен. Корабль ложится на курс отхода. Но и теперь не ослабевал артиллерийский огонь. Старшина первой статьи Заика и старшина Субботин из кормовых орудий посылали залпы по батареям врага.
Сигнальщики увидели, как со стороны Констанцы вышли три эсминца. Они пробирались вдоль берега, обходя свое минное поле. Вместе с береговыми батареями они начали беспорядочную стрельбу. Но открытого боя эсминцы принять не решились.
Хулга вышел из бани. Он знал, что враг попытается сейчас ввести, кроме артиллерии, и другое оружие против советского корабля.
— Трофименко! — крикнул он.
Командир отделения пулеметчиков появился перед капитан-лейтенантом.
— Принесите ручной пулемет.
Пулеметчик понял: командир боевой Части готовится к отражению торпедных катеров. Через минуту в руках Хулги был ручной пулемет.
3. В РАСКАЛЕННОМ КОТЛЕ
В котельном отделении ровно гудят форсунки, полыхает в топках желтоватое пламя. Обливаясь потом, котельные машинисты молча прислушиваются к работе насосов, вентиляторов, к действию каждой форсунки. Здесь привыкли понимать друг друга без слов, по скупым жестам рук, по взгляду, по свисту.
На управлении горением заднего фронта котла стоял комсомолец Гребенников. Неожиданно пар начал садиться. Значит, лопнула трубка. Он мгновенно выключил форсунки, снизил давление в нефтяной магистрали.
Командир отделения Бондаренко приказал ему открыть лаз топки и осмотреть трубки. Гребенников щекой припал к палубе — лопнула трубка во втором ряду. Надо немедленно действовать. С верхней палубы кто-то принес асбестовый костюм. Гребенников начал одеваться. Ему заботливо помогали краснофлотцы Резников, Козлов и Даниленко. И когда он был уже один, врач смазал его лицо вазелином и забинтовал голову, оставив узкие щели для глаз.
Спустили воду. И теперь в раскаленное нутро котла должен проникнуть он, Гребенников, и заглушить лопнувшую трубку.
Секретарь партбюро Яновский приготовил заглушки. Гребенников взял их и влез в полыхавший жаром паровой коллектор. Он нашел ощупью отверстие лопнувшей трубки и, вставив заглушку, забил ее кувалдой. Краснофлотец затаивал дыхание. Временами он высовывал голову и, ослышавшись, слез снова. На животе проник он потом в водяной коллектор. Краснофлотец Тарасов лил на него из шланга воду, и она, нагреваясь, стекала горячей струей по асбестовому костюму, по забинтованной голове.
В коллекторе от воды образовывался пар. Гребенников знал, что если он ослабнет, то никто его не в состоянии будет вытащить. Он торопился. За семь минут заглушка была поставлена. Марля моментально высыхала, и, когда голова прикасалась к стенкам котла, он слышал, как трещали волосы, и лицо обдавало горячим паром.
Котел был введен в строй.
4. ОТРАЖЕНИЕ АТАКИ ВРАГА
Солнце уже высоко поднялось над морем.
— Бдительно следить за воздухом! — приказал наблюдателям Хулга. И не успел он договорить, как один из сигнальщиков доложил:
— Правый борт, курсовой 80.., самолеты врага.
На большой высоте шли два самолета. Моряки узнали в них двухмоторные пикирующие бомбардировщики.
— Открыть огонь! — передал с мостика, лейтенант Беспатько. Дружно ударили зенитные орудия.
Верхний бомбардировщик качнулся и пошел в пике. Не выходя из стремительного падения, он последний раз сверкнул на солнце черными мазками свастики и погрузился в воду.
Зенитчики перенесли огонь на другую машину, и со второго залпа она, повернувшись, тоже упала в воду.
Наступило минутное затишье.
Сигнальщики без устали следили за утренним небом. Вскоре снова раздался голос:
— Самолеты!
Самолеты серебрились в утренних лучах солнца.
Маляр Василенко и строевой Хлынин мгновенно устанавливали трубки. Заградительный огонь преградил путь. Самолеты отвернули от курса и бросили бомбы в море.
Томила наступившая жара, но снять бушлаты было некогда.
Вот снова с правого борта показались два фашистских самолета. Орудия дали несколько залпов, и один самолет пошел на снижение. Атаки с воздуха не прекращались. Как коршуны подступали бомбардировщики. Не умолкая, гремели орудия, рвались в воздухе снаряды.
Самолеты врага не выдержали ураганного огня и рассыпались по небу. Они начали атаковывать корабль поодиночке. И каждый раз огонь зениток отгонял их. Потом самолеты исчезли. Молча вели наблюдение на корабле.
Хулга красным флажком указывал зенитчикам на мелькнувшие тени бомбардировщиков. Гул выстрелов опять слился в единый звук.
Краснофлотцы восторженно следили за боевой работой зенитчиков. Один из самолетов пытается зайти то с одной, то с другой стороны. На нем сосредоточили зенитчики огонь. Он сворачивает и заходит в новую атаку. Зенитчики били с ожесточением. Самолет качнулся и пошел на посадку.
На смену ему летело еще звено. Налетчики заходили в атаку со стороны солнца. Хулга оглядел зенитчиков. Те ждали его команды. И Хулга поднял красный флажок.
Раздались залпы.
Зеленые шары вспыхивали и потухали в ослепительном блеске востока. Вся зенитная артиллерия, пулеметы стреляли теперь по блестящему диску солнца. Самолеты не появлялись. Сигнальщики увидели их уже вышедшими из атаки в стороне.
— Не удалось и не удастся!
Не успели отбить атаку самолетов, как к кораблю устремились белые нити — след торпед. Командир корабля резко повернул, и торпеда прошла за кормой. Вот Мельников снова делает отворот, и новая торпеда проходит теперь уже впереди, по курсу.
Опять над морем появились самолеты.
Головным летел к кораблю огромный четырехмоторный бомбардировщик в сопровождении истребителей. Зенитчики изготовили орудия, но Хулга держал красный флажок опущенным. Он видел нетерпение артиллеристов, их лица были в копоти и грязи, белки глаз светились в задубеневших лицах. Хулга всматривался в очертания машин, и складки на его переносице постепенно расправлялись. Летел наш, свой, родной тяжелый бомбардировщик. Покачивая могучими крыльями, и сделал круг над кораблем, передав: «Вы находитесь в районе подводных лодок врага».
Самолеты скрылись. В воде опять закипели следы торпед. Артиллеристы открыли огонь. Ныряющие снаряды вздымали столбы воды. После четвертого выстрела поднялся клуб черного дыма, и лодка больше не появлялась.
5. РОДНАЯ ЗЕМЛЯ
Корабль с победой возвратился к берегам родной земли. Через несколько дней в на юте собрался весь личный состав. С глубоким волнением они слушали выступление по радио товарища Сталина. И здесь же было решено послать письмо в Москву, к тому, кто вдохновлял бойцов на бой, с чьим именем они одержали победу.
Письмо начиналось словами:
«Дорогой Иосиф Виссарионович!
В 6ою с врагом мы испробовали свои силы, проверили свои ряды. Наши артиллеристы хладнокровно и метко вели огонь по военным об'ектам Констанцы, при их огню и разрушению. Наши зенитчики метко стреляли по вражеским самолетам, отправив три из них на дно нашего Черного моря. Мы точно выполнили приказ командира.
Мужественно и стойко сражались с врагом артиллеристы: капитан-лейтенант Хулга, лейтенант Беспалько, старшины 2-й статьи Шейн, Куцов, Татаринцев, краснофлотцы — товарищи Наволочный, Дьячков, Механин и котельные машинисты: инженер капитан-лейтенант Вуцкий, воентехник 2-го ранга Чередник, главный старшина Яновский, краснофлотцы Гребенников, Каиров и многие другие.
Прослушав вашу речь, нам всем хочется сказать одно: в этой борьбе народа Фашистскими варварами советские моряки займут подобающее им место.
Мы готовы в бой! Наши ряды не дрогнут ни перед какой вражеской силой».
Л. КОРОБОВ, А. БАКОВИКОВ,
Действующий флот.