В германских войсках много сил уделяется «искоренению вредных мыслей и высказываний, проникающих в армию посредством почты». Заняты этой хлопотливой работой и цензоры, и командиры.
Но «искоренить мысли» не так-то легко. Бессильны цензоры. Всего не заметить, всего не вычеркнуть.
Мы уже приводили на страницах «Правды» выдержки из писем, полных горя и отчаяния. Почти все они писались еще 22 июня, до того дня, когда фашистские варвары вторглись в нашу страну.
Вот одна пачка писем, оказавшихся у пленных немецких солдат. Письма эти посланы из тыла уже во время войны.
Карл Л. получил от жены такое письмо:
«Мой милый, мой единственный Карл! Пишу тебе и не знаю, застанет ли тебя это письмо в живых. Мне приснился страшный сон о тебе, и я все утро плакала. Боже мой, когда весь этот кошмар кончится? Вернешься ли ты когда-нибудь домой? Я очень похудела и в висках у меня появилась седина. Ты не узнал бы меня. Я боюсь, что, увидев меня, ты разлюбишь свою бедную Эльзу.
Наш отец уже вторую неделю лежит в постели. Врач говорит, что ему нужно хорошо питаться, побольше жиров, яиц, мяса. Но где я все это возьму и на какие деньги? Моя мама бегает с утра и ничего достать не может. Масла мы уже не видели несколько месяцев, забыли про яички. И все эта проклятая война. Мама страшно похудела, боюсь, что свалится.
Милый Карл, я не в силах больше терпеть. Когда кончится эта невыносимая война? Что я могу еще писать? Мое сердце обливается кровью; когда я вижу, что стало с нашей семьей, я бесконечно горюю, что у нас нет ребенка. Что было бы с нашей малюткой во время этой страшной войны? Целую тебя, мой милый Карл. Обнимаю тебя. Не знаю, доживу ли до твоего возвращения. Целующая тебя Эльза».
Отто Ц., ефрейтор первого батальона 1719-го пехотного полка, получил письмо от своей подруги:
«Уже три года, как тебя оторвали от меня, и мы должны влачить существование только так, как приказано. Уходят лучшие годы, а я знаю лишь тяжелую работу и никогда не ем досыта. О спокойном сне и мечтать нельзя. Одним словом, мне все надоело так, что осталась только одна надежда: быть может, скоро все взорвется со всех сторон. И это неизбежно. Я убеждена, что это не только мое мнение.
Все жалуются, кроме торговцев, которые продолжают наживаться. Для моего шефа война — пустяки. Эти люди могут за деньги сделать все. Как видишь, Отто, я совсем не элегантная дама. Я предпочитаю ходить в лохмотьях, но быть свободной.
Многое еще могла бы тебе рассказать, если бы не боязнь говорить открыто. Но и ты тоже ничего не можешь изменить, хотя и тебе нелегко».
В этих письмах, правдивых и горьких, звучит голос измученного войной и фашистской тиранией германского народа.
Я. ЦВЕТОВ.
Действующая армия.