Двухсоттысячная Калуга освобождена от немецких, оккупантов. Живописный и красивый, раскинувшийся по Крутогору. Оки, этот город много видел за 550 лет своего существования. Его уничтожали монгольские орды. Его постигла в 1771 году чума. Город в 1812 году выделил почти половину мужеского населения в народное ополчение, боевые знамена которого хранились как священная реликвия в краеведческом музее. Но ни бесчинства Чингис-хана, ни моровая язва не могут сравниться с тем, что натворили здесь за два с половиной месяца немцы.
Вчера в 11 часов утра Красная Армия окончательно очистила Калугу от захватчиков. Мы входили в город с частями, пришедшими на подкрепление к тем, кто овладел городом и в течение нескольких дней вел ожесточенные бои с противником, цеплявшимся буквально за каждую улицу, за каждый дом. Мы входили с окского берега. Бывшие улицы окраины. Бывшие потому, что домов здесь нет. Остались лишь пепелища.
Враг стремился спасти награбленные запасы продовольствия и стянутое сюда за время оккупации военное имущество. На вокзале перед товарным двором стоит вереница машин, груженых пулеметами, минометами, ящиками со снарядами, минами, мешками крупы и муки. В очереди на погрузку стоят дюжие немецкие пушки и малолитражки, санитарные машины, набитые всяким барахлом, и автоцистерны, правда, пустые, но пахнущие еще спиртом: они не гнушались запахом горючего и возили зелье даже в бензиновых баках.
Все это пришлось оставить в бегстве. Да чего больше: на путях остался неотправленный эшелон с танками и еще один эшелон с боеприпасами, число которых пока, просто не поддается учету. О потерях врага в Калуге достаточно убедительно говорит такой факт: один лишь полк командира Тихонова, овладевший вчера утром вокзалом — последней цитаделью немцев, захватил 30 танков, до 20 орудий разных калибров, много тысяч снарядов и несколько тысяч мин. Недаром этому полку пала честь первым утвердить на здании вокзала красное знамя свободы.
Красные знамена и просто куски красной материи развеваются теперь не только над вокзалом. Ими украшен каждый уцелевший дом. Их вывесили сегодня люди, которыми полны улицы и площади. Калужане со слезами радости на глазах встречают бойцов и командиров. За последние десятки дней жидели в первый раз свободно ходят по своему родному городу. Им горько видеть разрушения, они в ужасе от трупов зверски замученных сограждан, они полны ненависти к немцам, которые чинили все это.
Во дворе калужской городской управы (как громко именовался этот застенок) лежат шесть трупов. Здесь председатель прилегавшего к городу колхоза Татьяна Александровна Тулякова. Здесь юноша, чью личность установить еще не удалось. Здесь старик Петр Семенович Зеленков, 1878 года рождения.
Виселица была водружена на центральной площади. Долгие дни висели на ней четверо советских граждан. Около отца с сыном, заподозренных в попытке перерезать линию связи, прицеплена надпись: «они партизаны! Их участь постигнет каждого, кто будет мешать власти».
На той же самой площади раскинулось черное кладбище «сынов доблестного немецкого воинства». Сначала их хоронили в отдельных могилах и ставили над каждой могилой крест. Потом хоронили в общих могилах — по 10, 15, 20 человек и ставили один большой крест. Наконец, просто зарывали, не успев ставить крестов. Об этом говорит груда заготовленных, но не водруженных еще на свои места перекрещенных березовых палок.
Немцы пытались учредить свои порядки и в Калуге. Начали издавать: газетку — грязный листок с претенциозным названием «Новый путь» и с услужливым редактором румыном Бузескулом, нето импортированным, нето подобранным где-нибудь на дороге. Предприимчивый немец Дринкер завел на Кутузовской улице меховую торговлю, а невдалеке от него была открыта мебельная лавка, потому что, кроме как мебелью, украденной из наших же учреждениях, торговать немцам было нечем.
Порядки, которые немцы ввели в Калуге, как две капли воды, похожи на те, что они вводят всюду в оккупированных городах и селах.
То же запрещение показываться на улицах, в котором кстати, и без того не было нужды, потому что люди неделями сидели безвыходно в подвалах.
То же позорное клеймение еврейского населения.
«Управа» во главе с городским головой Щербачевым и его заместителем Кудрявцевым — предателями, грязными людишками с уголовным прошлым.
Те же порки, расстрелы, надругательства. Это — тот самый «новый путь», как назвали свои листок немцы.
Больно смотреть сейчас на руины калужских домов. Горит почта. Горит радиоцентр. Горят глазная больница, торговые ряды, родильный дом, кинотеатр, десятки других домов. У пепелищ толпы людей, разыскивающих под обломками то, что уцелело. Они тянутся с санками сплошной вереницей от окраины к центру, и, как ни тяжело им, разоренным и обескровленным, они счастливы, счастливы потому, что кошмар кончился и открывается действительно новый, светлый советский путь.
В. БЕЛИКОВ,
спец. корреспондент «Известий».
КАЛУГА, 31 декабря.