С раннего утра секретаря партийного бюро завода осаждают посетители. У них один вопрос:
— Товарищ Пырков, как с моим заявлением?
Пырков отвечает:
— Заявление принято.
Иногда Пырков отвечает уклончиво. А с Владимиром Найвельтом у секретаря партбюро сегодня вышла целая перепалка. Пырков хотел бы отклонить заявление Найвельта о зачислении его в народное ополчение. Он говорит, что из планового отдела, в котором работает доброволец, уже ушел в армию инженер начальник отдела Ромаис Карпович Галаян. Его заместителем остался Найвельт. И вот заместитель просится туда же. Секретарь партбюро говорит:
— Весь завод поднялся, все хотят итти на фронт. Завод-то должен работать?!
Найвельт спорит:
— Все-таки вы мое заявление удовлетворите.
В народное ополчение действительно готов записаться поголовно весь коллектив Тормозного завоза имени Л. М. Кагановича. В первые дни войны, особенно после выступления по радио И. В. Сталина, партийное бюро завода буквально засыпано заявлениями патриотов. Их авторы — люди разных возрастов — от бородатых ветеранов завода до безусых парнишек, только что вставших к станкам. Разных специальностей — слесари, токари, служащие, инженерно-технические работники. Разных национальностей: русские, украинцы, евреи, армяне. Хотят итти в действующую армию наравне с мужчинами женщины и девушки завода. Токарь Мохова, выступавшая на общезаводском митинге в день опубликования речи И. В. Сталина, так сказала:
— Запишите меня добровольцем на фронт. Запишите в качестве бойца. Я справлюсь с боевой задачей. Я физкультурница. Я прошла в мирных условиях солидную подготовку к войне. Запишите бойцом.
Люди горят желанием быть полезными своей родине. Они полны чувством ненависти к коварному врагу, посягнувшему на землю этой родины.
Георгию Константиновичу Поль 53 года. Он партизан, участник гражданской войны. Служащий на заводе. Беспартийный. Он ссылается на свой боевой опыт в гражданской войне. Он заявил о своем желании пойти в народное ополчение.
Казанцеву — тридцать лет. Он сын того самого Казанцева, который является изобретателем знаменитого тормоза. Завод осваивал казанцевский тормоз. В своем заявлении о приеме в народное ополчение молодой Казанцев выражает свою благодарность советскому государству. Это государство сделало его отца — простого рабочего — виднейшим изобретателем, дало выход его таланту. Это государство дало сыну рабочего высшее образование, сделало его инженером. Казанцев заявляет:
— В момент, когда отечество в опасности, для меня нет места иначе как на фронте, в боевом строю.
Добровольцы стахановским трудом хотят завоевать первоочередное право на прием в ополчение. Слесарь Кузнецов, заявивший на общезаводском митинге о своем желании сталь ополченцем, обязался одновременно давать две — три нормы выработки за смену. Третьего июля он дал 225 процентов нормы, четвертого — 250. Слесарь Басман в эти же дни дал 225 и 300 процентов. Примеров повышенной стахановской производительности труда много.
— Возьмите первый цех, — говорит секретарь партбюро. — он неплохой цех, но в мирных условиях он в первые дни месяца обычно медленно раскачивался. Сейчас же с первых дней июля цех дает и ритм, и качество труда...
Секретарь показывает письмо. Оно прислано из армии Алексеем Землянским, работавшим на Тормозном председателем завкома. Призванный на фронт товарищ шлет тормозникам свой красноармейский привет и желает им справиться со всеми производственными заданиями.
«Сейчас стоим перед первыми боевыми экзаменами, — пишет товарищ, — которые безусловно будут выдержаны всем личным составом с честью. Фашисты будут уничтожены».
Да, фашисты будут уничтожены. Залогом нашей победы является тот патриотический под'ем, которым откликнулся народ на призыв своего вождя.
И. РЯБОВ.
Москва.