В начале мая я приехал из Болгарии, прожив там около четырех лет. Считаю своим долгом поделиться впечатлениями о жизни в этой маленькой стране с героическим и трудолюбивым народом, попавшим под иго фашизма. С волей болгарского народа не посчитались. Не посчитались и с его национальным чувством. Болгария, «добровольно» предоставившая свою территорию немецким захватчикам, попрана сапогом германского фашизма.
Старшее поколение болгарских крестьян помнит еще первую мировую войну, когда «союзники», уходя из Болгарии, грабили ее, увозя в Германию все, что только находили на своем пути, — даже шкуры деревенских собак.
Задолго до теперешнего прихода немцев стены домов покрылись надписями: «Долой войну, долой Германию!», «Смерть фашистам!›. Полиция усилила террор. Тысячи людей были арестованы и сотни недовольных высланы в глухие районы страны.
Глубокие симпатии трудящихся Болгарии к Советскому Союзу проявлялись в последние годы на каждом шагу. Кино, где шли советские фильмы, бывали всегда переполнены, и билеты часто распродавались за неделю вперед. У кассы публику предупреждали, чтобы она не устраивала оваций'в зале. И все же, когда на экране появлялись лица товарища Сталина и товарища Молотова или части героической Красной Армии, проходившие по Красной площади, зал взрывался аплодисментами и, как правило, фильм запрещали или иногда вырезали из него целые кадры. А кинотеатры, где шли немецкие военные фильмы, пустовали.
Советские книги и газеты покупались нарасхват. В самом глухом селении пастухи знают имена членов советского правительства. Самые скромные, урезанные цензурой сообщения о достижениях советского народа, о его труде и заботах всегда и всюду обсуждаются оживленно и с гордостью. Широкой популярностью пользуются и советские радиопередачи, которые слушают, несмотря на преследования полиции.
Война в Европе создала сложное положение для Болгарии, которой германский фашизм уделил роль защитницы своего тыла на греческой и турецкой границах. Первые беженцы из стран, где фашисты насаждали «новый порядок», рассказали о терроре в Чехословакии и Польше, о насилиях и грабежах. Один мой знакомый, учившийся в университете в Брно, вернулся в Болгарию с рассказами о зверствах германских оккупантов. В связи с одним антигерманским выступлением группы чехов-студентов в Брно произошли столкновения между чехами и гитлеровцами. Гитлеровцы были жестоко избиты. Той же ночью фашисты оцепили студенческое общежитие. Студентов вывели в одном белье наружу, рассчитали по десять, всех десятых построили в отдельную шеренгу и расстреляли из пулемета. Это было проделано несколько раз. Мой знакомый тоже попал в число обреченных. Но он, к счастью, сумел об'яснить на ломаном немецком языке, что он иностранец — болгарин. Его пощадили, и он в тот же день бежал из страны с фашистским «новым порядком».
Огнем и железом смял кровавый фашизм ряд маленьких свободолюбивых и культурных народов. Фашистская свастика пауком раскинула свои сети над Европой, высасывая кровь из своих жертв. Болгарский народ почувствовал, что жадная рука Гитлера протянулась и к его нивам, стадам и виноградникам.
2 марта фашистские войска наводнили Болгарию. Продажная печать подобострастно пыталась изобразить «трогательную встречу братьев по оружию». Кое-где дородные люди в котелках подносили немецким солдатам папиросы, конфеты. Но население враждебно встретило оккупантов. Толпы зевак собирались у германских автомобилей и молча разглядывали бритые надменные лица германских офицеров.
Гитлеровцы, как саранча, напали на страну. Офицеры ящиками закупали фрукты, шоколад, продовольствие. Они даже делали вид, что не грабят, а покупают, «платя» своими марками. Лучшие рестораны и кондитерские заполнены германскими фашистами. Офицеры на глазах у толпы пожирают груды пирожных. Солдаты сотнями закупали в селах яйца, разбивали их, сливали в глиняные бутыли и отправляли голодающим семьям в Германию.
— Они начисто об'едят нас! — говорили болгары.
Прошел слух, что несколько немцев умерли об'евшись.
Цены резко поднялись, были введены карточки на продукты. Появились очереди. Несмотря на мобилизацию, безработица расширялась. Перед страной встала угроза голода. Фашистская оккупация обрушила лавину несчастий на Болгарию. Страна узнала голод, нищету, бомбардировки. Школы закрылись, в них разместились германские войска. Начались мобилизации. Молодых отправляли в гарнизоны в Македонию стеречь порабощенный сербский народ. Молодежь в армии ждали побои, тупая беспросветная жизнь. Стариков посылали строить дороги и ремонтировать мосты — каторжный труд за миску жидкого фиолетового супа.
Германская армия явно устала от войны. Фашисты давно призвали даже старшие возрасты. Встречаются пожилые солдаты с седыми головами, есть мобилизованные для черной работы поляки и даже запуганные до последней степени евреи. Характерно, что в германской армии даже между немцами и австрийцами существует глухая вражда. Так, например, австрийцы жалуются, что их почти всегда берут в пехоту, и они сотни верст идут пешком в полном вооружении, тогда как истые немцы-пруссаки раз'езжают в автомашинах механизированных частей.
Германские солдаты запуганы. Они пугливо озираются кругом, когда говорят о кровавом фанатизме Гитлера, о голоде и нужде в Германии, о тысячах погибших товарищей. Их заветная мечта — скорей кончить войну, вернуться по домам. Мысль о расширении войны приводит их в ужас.
— Мы не можем воевать в СССР‚— говорят они.
Рабочие часто провожают проходящих немецких солдат проклятиями. Солдаты отмалчиваются...
Война с Югославией была неожиданностью для германских солдат. На квартире у моей знакомой стояло постоем пятеро немцев-солдат. Они подружились с хозяевами, показывали им снимки родного города, своих близких, делились горькими мыслями о бессмысленной кровавой войне. Когда началась переброска германских войск на границу и этим солдатам пришлось уезжать, они плакали, садясь в машины.
К. ГРЕГЮ.